"Как я был гонщиком Катюши". Рассказ Кирилла Бойцова
22.06.2009
Четвертого июля, впервые после почти десятилетнего перерыва, на старт легендарной супермногодневки «Тур де Франс» выйдет российская команда «Катюша». На последней репетиции к Гранд-туру – «Туре Швейцарии» побывал корреспондент «Советского спорта». О том, что происходило четыре последних дня в команде и вокруг нее, – этот рассказ.
Судьба генеральной классификации «Тура Швейцарии» была известна… в день моего прибытия на гонку. В том, что олимпийский чемпион и двукратный чемпион мира в разделке Фабиан Канчеллара вернет швейцарцам титул в национальной многодневке, не сомневался никто. Ни лидировавший до последнего дня в общем зачете словенец Тедей Вальявец, ни прошлогодний победитель – чех Роман Кройцигер, ни команда «Катюша», приехавшая с королем «Тур де Свисс-2007» (именно так, на французский манер, называют ее во всем мире) – Владимиром Карпецом.
– В этом году организаторы все сделали, чтобы выиграл Канчеллара, – встретил меня категоричным заявлением спортивный директор команды Дмитрий Конышев. – На горных этапах ему не дадут отстать его коллеги по «Саксо Банк», а в разделке он у кого угодно выиграет минуту – даже если два раза упадет.
– На что же рассчитывает «Катюша»?
– Постараемся что-нибудь сделать на отдельных этапах. Вова (Карпец. – Прим. ред.) в общем зачете может за тройку побороться. Рвать здесь всех – такой задачи не ставилось. Давно замечено – кто здорово едет в Швейцарии, тот потом бледно выглядит на «Туре». Карпец в 2007-м выиграл здесь, а во Франции его не было заметно. Мы тут «пристреливаемся»…
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
ВОСЕМЬ НА ВОСЕМЬ
На равнинном финише в Бад Зюрцах, что на самой границе с Германией, победу праздновал британец Марк Кавендиш. Ваш корреспондент, проведший этот день в дороге, застал лишь самый конец гонки, за которым наблюдал в компании доктора команды Андрея Михайлова и механика-водителя Клаудио Лукини, знакомого еще по прежнему российскому проекту – «Тинькофф». Из той команды в «Катюшу» перебрались значительная часть техперсонала и большая часть гонщиков. Даже «рабочий» язык прежний – итальянский. В российской команде русский язык на правах… факультативного.
– Нечему удивляться, – проведший почти всю спортивную карьеру в Италии Конышев показывает мне международный календарь. – Итальянцы наравне с испанцами всегда составляют значительную часть пелотона. Велоспорт в этой стране – целая индустрия, и половина технических спонсоров, партнеров тоже из Италии. К тому же российские велосипедисты перебираются на местожительство ближе к месту стартов. Да и механиков с массажистами проще и дешевле набрать в той же Италии, где многие бывшие велосипедисты спят и видят себя в какой-нибудь приличного уровня команде – размер оплаты их интересует едва ли не в десятую очередь. Вот врач наш в Бельгии живет.
– А сколько нужно технического персонала, чтобы команда нормально работала во время гонки?
– Восемь гонщиков – восемь человек обслуги. Соотношение, проверенное десятилетиями. Два механика, доктор, два спортивных директора и три массажиста…
– Три массажиста на восемь человек? В большинстве других видов спорта команда двумя прекрасно обходится…
– Взять меньше – нарушение рабочего ритма. На гонках время расписано по минутам. На массаж гонщик должен ходить ежедневно между окончанием гонки и ужином. Механики обязаны с подъема ехать на финиш, успеть заскочить в новую гостиницу, разнести вещи гонщикам по номерам. Потом они будут до10–11 вечера приводить в порядок велосипеды, а в восемь утра уже снаряжать технички… Массажисты попутно готовят питание, которое получат спортсмены во время гонки, упаковывают его по индивидуальным сумкам-мюзеттам… И еще во время гонки отвечают за то, чтобы каждая из мюзетт попала по назначению.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
«МАМА, Я ХОЧУ ДОМОЙ!»
Многие из читателей увлеченно крутили в детстве педали и, возможно, мечтали «попробовать ногу» в профессиональных гонках.
Ваш корреспондент грезил велогонками всю жизнь. С малых лет, пропуская через детское сознание каждую из увиденных гонок – Олимпийские игры или велогонку Мира. Мечта сбылась через 30 лет. Все эти годы я готовился. До сих пор помню, как в детстве разъезжал на изделиях харьковского велосипедного завода – тяжелых и неуклюжих, по меркам настоящих гонщиков, моделях типа «Турист» или «Спорт-шоссе». За 30 лет я сменил несколько вполне современных гоночных велосипедов, побывал (в качестве журналиста) на нескольких чемпионатах мира и Олимпийских играх…
Принимая приглашение «Катюши» на «Тур Швейцарии», я решил – сейчас или никогда. Проехать однажды гонку, если не в пелотоне… Ну хотя бы заключительные 15–20 километров…
– Какие проблемы? – пожимает плечами Конышев. – Только в субботу ехать не советую. Там на финише такой подъем, что заключительные 10 км можно проехать медленнее, чем пешком пройти. А вот в пятницу – ради бога. Пойдем, выберем тебе велосипед.
На крышах двух снаряжающихся на гонку техничек громоздятся 14 велосипедов – по семь штук на каждой. Ближе к краям – машины лидеров команды: Владимира Карпеца, Сергея Иванова, Филиппо Поцатто…
– Велосипеды ведущих гонщиков должны быть расположены так, чтобы в случае чего ребята могли моментально пересесть на запасной… Вон на «Джиро» Денис Меньшов упал на заключительной разделке, а уже через 20 секунд на запасном велосипеде набрал прежний ход. Но мы тебя на другой велосипед посадим, – успокаивает Конышев.
Из гущи колес и рам извлекается запасная машина Луки Маззанти.
– Годится? Седло, если что, можно немного поднять…
С Маззанти мы оказались, по счастью, почти сходных пропорций.
Финиш седьмого этапа пугал воображение – 25 километров почти непрерывного подъема от городка Орбе до горного Юрапарка.
– Лукини с доктором посадят тебя на велосипед за два с небольшим часа до финиша пелотона, – инструктирует Конышев. – Спокойно заедешь в гору, найдешь на финише командный автобус и дождешься нас. Если что – звони.
Доктор Михайлов измеряет мне пульс, дает в дорогу два бачка воды (один с чистой, другой с соляным раствором), я распихиваю по карманам выданной мне веломайки три энергетических батончика. На дорогу доктор заставляет выпить два наперстка крепчайшего кофе – «для поддержания гаснущих сил» (любимая поговорка Михайлова).
Двойной «эспрессо» от Михайлова оживил бы и мертвого – первые пять километров я бодро кручу тяжелую передачу, не поднимаясь из седла. Так продолжается до надувной арки, где швейцарское семейство приветствует меня.
– Ал-ле, «Катюша»!
Улыбаясь, я привстаю на педалях и… тут же снова опускаюсь в седло, лихорадочно ослабляя передачу. Именно в этом месте начинается один из самых крутых (до 11 градусов) участков. Через три минуты подъема от напряжения мои зубы скрипят, я с трудом выкручиваю самую слабенькую из возможных передачку, ловя сочувствующие взгляды публики. За 15 минут, что я почти не сажусь в седло, мы с велосипедом проделали… два с небольшим километра пути. Боже, неужели впереди еще 16? Я же их не то, что не доеду – не дойду!
На мое счастье горка кончилась, дорога становится пологой, а потом уходит на спуск. Странно, в карте этого спуска обозначено не было. Я правильно еду? Правильно, очередной указатель безмолвно рапортует: до финиша 14 км. В лицо – сильнейший встречный ветер. На ровной дороге ослабляю передачу. Небольшой отдых мне дарит… стадо коров, которое пастух гонит с пастбища в хлев, чтобы рогатые не помешали гонке. Во время передышки жадно поглощаю «энергозапасы» Михайлова. Вновь я бодр и весел, и ветер как-то стих. Зато с неба закапал противный дождик. Дорога снова вверх. Однако уклон не запредельный, а километров до финиша все меньше.
Болтавшаяся на шее аккредитация – отличный пропуск на «блок-постах»: журналист, проверяющий на собственной шкуре муки гонщиков, – привычное дело для велосипедной Европы.
За пять километров до Юрапарка меня обгоняет рекламный караван – кавалькада автомобилей, раздающая болельщикам рекламную продукцию спонсоров…
Я встаю на педали и… ноги наливаются свинцом. Это, похоже, конец. Пять минут мучений в седле, по темечку колотит мыслишка: «Мама, я хочу домой!». От соблазна бросить железного коня в пропасть и пройти пешком три километра до финиша удерживают два момента: чужой велосипед и надпись на груди веломайки: «москальский глобальный велосипедный проект». Нельзя с таким девизом смалодушничать на публике…
…Она, публика, на финише отнеслась ко мне… никак. Все внимание толпы на телеэкран: там караван профи как раз въезжает в Орбе – место, откуда начался мой «путь на Голгофу».
И только итальянский механик, которому я сдал свое «пыточное орудие», улыбается, оглядывая велосипед (почти не испачкал), и делает фото на память.
– Нормально, рогацци, пошли гонку смотреть.
Посмотреть это стоило: чех Кройцигер встал на педали и с резвостью зайца рванул вперед. Произошло это в том месте трассы, где я в последний раз вспомнил о маме.
– Там удачное место для атаки, – пояснит мне Конышев. – Уклон горы под 12 градусов – вполне можно убежать.
Или, для «чайников», – отползти.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
«БРУТТАЛЬНЫЙ» СТАРТ
На следующий день наблюдаю за геройством профессионалов.
– Паша атакует, – разглядывает из технички Конышев, и в тот же миг ему вторит «радио-тур».
– «Катюша», Брутт…
Мне вспоминается фраза, произнесенная воспитанником питерской велосипедной школы накануне за ужином.
– Надо завтра «побруттальнее» стартануть.
– Паша, спокойнее, вы уезжаете, – сообщает Конышев по рации гонщику, увидев, как на очередном изгибе дороги его подопечный отрывается от «сонного» (позади ведь лишь 20 из 182 километров дистанции) пелотона в компании еще трех друзей-соперников.
– Давай, пересаживайся в машину к Маини (второй спортивный директор «Катюши» на данной гонке), – командует мне спортивный директор. – Отсюда ты вряд ли чего увидишь, а так хоть в отрыве проедешь.
Орландо Маини нагоняет нашу техничку, я перескакиваю в нее на ходу, итальянец дает по газам. Наша машина летит под 120 километров, но и догоняет побег лишь через 10 минут. В этом месте дорога бесконечно долго идет под спуск и скорость велосипедистов сама доходит до 80 км/ч.
Маини с первых же километров «работы с лидером» (вместе с нами побег догнали технички еще трех команд) начинает отодвигать Павла в хвост.
– Наработается сейчас больше всех – на финише будет никакой. Знаешь, как он год назад этап на «Джиро» выиграл? Дима (Конышев. – Прим. ред.) ехал за ним и без конца подзывал к машине, чтобы тот для попутчиков «воздух не резал». Только так силы ему и сберег. Не умеет Павел ехать последним колесом – так его и тянет за других поработать. Что с этим делать – ума не приложу…
– Павел, Павел – возьми воду! – переходит Маини на итальянский.
Брутт «опускается» к техничке.
– Аква? Энергетик?
– Аква, – берет гонщик бачок с чистой водой и снова уезжает вперед.
На питательном пункте берем сумку Брутта. За лидером, в отличие от тех, кто находится в пелотоне, мюзетту везет техничка. Это еще более облегчает работу в побеге. Впрочем, соперничать с коллективной работой велокаравана практически невозможно.
Максимум, на что рассчитывает Брутт, – выиграть спринтерский промежуточный финиш у самого подножия горы, которой меня днем ранее пугал Конышев. Оттого из собранных для него продуктов он берет лишь быстроусвояемые – булочки с джемом и постной ветчиной, бананы. Энергетические гели так и доезжают с нами в техничке до самого финиша. Ну а то, что Павел успел съесть, помогло – спринтерскую премию он выигрывает.
Останавливаем машину и ждем, пока промчится набравший ход пелотон (от некогда шестиминутного преимущества уже ничего не осталось). Информацию с последних 30 километров получаем, ориентируясь на реплики, адресуемые Конышевым Карпецу.
– Вова, тяжелыми будут первые два-три километра. Дальше пойдет полегче…
– Вова, не лезь вперед, за тобой два «хайроадовца» (гонщика «Коламбии». – Прим. ред.) сидят. Пропусти их и атакуй за три километра с их колеса.
– Вова, потерпи-потерпи! Молодчинка! Терпи Вова – 500 метров осталось! Алле-алле!!!
Несмотря на все усилия, Карпец финиширует девятым.
– Некому у нас до сих пор Вове в горах помогать, – сетует мне Конышев вечером в отеле. – Там, где другие команды едут втроем-вчетвером, – Вова один. На «Туре» в этом году ему в горах рассчитывать не на кого. Хотя в десятке-шестерке в генеральной классификации Карпец вполне может быть. Для первого года это будет просто отлично.
Источник: Советский Спорт