И немножко истории велосипедизма в Киеве из книги Анатолия Макарова "Малая энциклопедия киевской старины"
Первое упоми¬нание о велосипеде появилось в киевской прессе в 1869 г. чисто случайно, в свя¬зи со слухом, будто бы кто-то видел ка¬кого-то француза, «который ехал с Ели¬заветинской улицы на Кадетскую» (т. с. по теперешним Пушкинской и Б. Хмельницкого).
Сам хроникер газеты «Друг народа» велосипедов никогда не видел и, пыта¬ясь объяснить читателям, что это такое, писал о них следующее: «Велосипеды (род двухколесной повоэочки) занима¬ют всех в Петербурге. На них по шос¬се без лошадей можно ездить где угод¬но посредством надавливания пружины ногою».
Вполне возможно, машина, на кото¬рой катался по Киеву легендарный фран¬цуз, представляла собой так называе¬мый велосипед Мисо, изобретенный в 1861 г. Это было довольно фантастиче¬ское сооружение с огромным передним колесом, оседланным ездоком, и малень¬ким задним. Его называли «ir/аком» или «костотрясом» (пневматические шины появились лишь в 1888 г., а до того на булыжных мостовых ездокам приходи¬лось туго). При наезде на камень все это громоздкое сооружение неминуемо опрокидывалось, да и на ровной дороге удержаться на нем было не просто.
Впрочем, первый киевский велосипе¬дист мог воспользоваться более привыч¬ным для нашего глаза низкоколесным английским велосипедом фирмы Стерли и Суттона, изобретенным в 1864 г. и имевшим уже цепную передачу и руч¬ной тормоз.
От современного велосипеда эта ма¬шина отличалась только тем, что даже при хорошем разгоне ездоку приходи¬лось все время крутить педали (холос-тоходовая втулка и ножной тормоз скон¬струированы в 1904 г.).
Но ни тряска, ни бесконечное круче¬ние педалей, ни прочие неудобства не могли остановить любителей быстрой ез¬ды, и к 1890 годам, когда появились вполне комфортабельные машины, мно¬гие киевляне уже обзавелись велосипе¬дами.
Прогулки первых велосипедистов по улицам города вызвали большой шум и переполох Люди не могли понять, ка¬ким образом можно удержаться в седле двухколесной машины. Многие видели в этом нечто вроде циркового трюка, а сре¬ди простонародья начали ходить слухи о чертях, разъезжающих среди бела дня на колесах. При встречах с велосипедиста¬ми народ крестился, и они, как и следо¬вало ожидать, тут же уносились прочь.
В городе к новым машинам скоро привыкли, но в селах они по-прежнему сеяли страх и ужас. Бывали случаи на¬падения крестьян на велосипедистов, по¬этому те из них, кто осмеливался выез¬жать на лоно природы, брали с собой в дорогу ружья. В октябре 1885 г. одна такая «компания на колесах» встретила на пути к Рубежовке крестьянина, ехав¬шего на волах. Разминуться им не уда¬лось. «Волы,— писал репортер газ. «Киевлянин»,— испугались, свернули в канаву, а крестьянин Забучинский упал с повозки». Конечно, испугались не во¬лы, а их хозяин. Но дело не в этом.
Как на беду, по этой же дороге в го¬род возвращался знаменитый спортсмен, сын владельца мебельного магазина, Эмиль Фалер, прославившийся в мае того года своим первым междугородным велосипедным пробегом от Киева до Житомира, он попытался примирить участников столкновения, но потрясен¬ный появлением еще одного «беса» кре¬стьянин пришел в ярость и «избил ду¬биной ни в чем не повинного г-на Фа-лера до крови. Помощь Фалеру была оказана в Нубежовскои колонии (для малолетних преступников. — A. M.)t куда он был доставлен, а крестьянина связали и отправили в Лукьяновский участок».
Враждебное отношение крестьян к ве¬лосипедистам сохранялось еще многие годы. Среди фольклорных записей, опубликованных Б. Гринченко в 1900 г., среди рассказов о нечистой силе можна найти и такую былинку: «Приїхали ми niзнo на ночліг, посідали у круга i сидімо, коли звенить. Дивимося, аж ідуть на тих машинах, що на двох колесах. Дер¬жаться руками за правила, коло рук теліпаються білі широкі рукава, а десь звоночки бряжчать. Не знаю, i що воно таке було, видно, манея яка, або не¬чиста сила, та где так скоро, тільки э морд у їх icкри сиплються. Проїхали вони крізь нас по тpaвi, а тоді прямо з круч у Десну – i пішли по воді. Се я своими очима бачив i так налякався, що Госпо¬ди! Хоча се менi не вперше приходить¬ся бачить».
Через два года после рубежовского инцидента великий киевский гонщик Эмиль Фалер поставил рекорд дально¬сти пробега, проехав из Киева до Пе¬тербурга за 12 дней н был встречен по возвращении в Киев как герой.
5 июля 1887 г. он «въехал в сад «Ми¬неральных вод» при шумных аплодисментах публики, встретившей путешест¬венника у ворот сада, и при звуках тор¬жественного марша военного оркестра. Въехав в сад, велосипедист ловко соско¬чил со своего оригинального экипажа и, окруженный со всех сторон публикой, забросавшей его разного рода вопроса¬ми, направился в уборные театра для приведения в порядок своего туалета. Публика густой толпой все время окру¬жала театр. Многие с вниманием рас¬сматривали велосипед, немало удивляясь при этом отваге и искусству путешест¬венника». На банкете в буфете парка ки¬евляне поднесли Фалеру лавровый ве¬нок. (В 1894 г. он поставил новый ре¬корд, проехав на велосипеде от Киева до Парижа).
Пример выдающегося спортсмена вдохновил многих горожан. Появилась первая школа велосипедной езды, и в том же 1887 году в Киеве насчитыва¬лось уже более 200 человек, умевших ез¬дить на двухколесной машине.
В 1880 годах велосипедисты появля¬лись на улицах города крайне редко, по¬скольку городские власти запрещали им показываться на глаза публике и пугать лошадей. Им отводились особые места для катания на велосипедах. Сначала этой цели служил Царский сад (см. Ки¬евлянин.— 1888.— 22 апр.), но после многочисленных жалоб на велосипедис¬тов (особенно на тех, кто учился катать¬ся) последним отвели менее людное ме¬сто — «среднюю аллею Дворцового (Мариинского) парка — от дворца до Никольских ворот» (см. Киевлянин.— 1889.— 12 мая). Итак, чтобы покатать¬ся на велосипеде, иному спортсмену при¬ходилось брать извозчика, грузить на него велосипед и через весь город ехать на Липки. Дамы были лишены и этого скромного удовольствия. Они могли ка¬таться только за пределами города — на дачах, в пригородных лесах и полях.
Разумеется, не все мирились с таки¬ми притеснениями. Некоторые велосипе¬дисты восставали, шли на конфликт, бо¬ролись за свои права. Среди них ока¬зался и некий дворянин Павлович-Войт-кевич, чье дело слушалось у мирового су¬дьи в феврале 1891 г. Суть обвинения сводилась к тому, что «обвиняемый, не¬смотря на предупреждение сторожа, что на [Бибиковском] бульваре запрещено управой ездить на велосипедах и что там гуляют маленькие дети, продолжал ехать, а когда сторож на всем ходу ос¬тановил его, схватив за заднее колесо, он обругал сторожа» (Киевлянин.— 1891.— 20 февр.).
Подобные суды случались не часто. Ограничения на велосипедную езду со¬блюдались не строго. Этим спортом за¬нимались тогда в основном состоятель¬ные люди, офицеры, учителя, студенты, и полиции было как-то неловко задер¬живать их. К тому же вскоре выясни¬лось, что обычный городской парк, ка¬ким бы обширным он ни казался, для велосипедной езды не годился и что ве¬лосипедисты и пешеходы в одном и том же саду мирно сосуществовать не могут. «Оказывается,— писал корреспондент «Киевлянина» 20 мая 1890 г.,— что ве¬лосипедисты, воспользовавшись разре¬шением ездить по большой аллее, назна¬ченной для экипажей, стали кататься по всем аллеям и нередко на 4 велосипедах в ряд, задевая по пути публику и лишая ее возможности свободного прохода по аллеям парка. Управа предлагает совер¬шенно запретить езду в Царском саду (Мариинском парке.— А. М.) на вело¬сипедах».
Однако до изгнания велосипедистов из Киева дело не дошло. Все нелепые ограничения были отменены, и с 1892 г. началась беспрепятственная езда на ве¬лосипедах по всему городу. Приветствуя это решение, журнал «Всемирная иллюстрация» (1895.— 14 окт.) писал: «Опыт доказал, что легкий, поворотли¬вый экипаж этот, управляемый почти исключительно интеллигентными людь¬ми, никому не мешает, никого не стес¬няет. Число столкновений [...] ничтож¬но».
В 1895 г. улицы городов открыли и для велосипедисток. Они ездили на осо¬бых «дамских велосипедах», имея при себе письменное разрешение из канце¬лярии цивильного губернатора. При этом не обошлось без «революции» в мире дамских мод. Как писал А. Бенуа, в спортивную форму парижских велосипе¬дисток (там их называли «сиклистка-ми») входили штаны-шаровары. Тогда это казалось чем-то пикантным и даже фривольным. «Особы уличной профес¬сии», подражая «сиклисткам», тоже ста¬ли носить штаны-шаровары. Так в ев¬ропейскую женскую моду впервые во¬шли брюки.
Эта версия А. Бенуа кажется более правдоподобной, нежели утверждения некоторых историков театра, будто мо¬да на шаровары пошла от дягилевского балета, гастролировавшего в Париже.
О выгодах практического применения велосипеда в быту первыми в Киеве до¬гадались учителя Печерской гимназии, которые уже в 1890 г. стали приезжать на уроки на велосипедах, что давало им возможность жить на дачах с ранней весны и до глубокой осени, не тратясь на извозчиков. (В армии велосипеды введены в 1891 г. В 1912 г. киевская по¬лиция также обзавелась собственной «велосипедной командой», используемой для развозки пакетов и проверки по¬стов).
В принятом думою в 1899 г. поста¬новлении «О порядке езды по городу на велосипедах» (отдельные правила при¬нимались и прежде, это же был, так ска¬зать, первый свод «велосипедных законов») велосипедистам запрещалось по¬являться на улицах в неподобающем ви¬де, с оголенными руками и ногами. На велосипеде позволялось ездить «не ина¬че, как в общепринятых костюмах». Не позволялась «езда быстрая и вперегон¬ку, а также езда без руля и без звонка, равным образом и в ночное время без зажженного фонаря». Чтобы велосипе¬дами не могли воспользоваться террори¬сты, «во время пребывания в Киеве вы¬сочайших особ езда на велосипедах по некоторым улицам воспрещалась поли¬цией». При встрече с крестным ходом и другими церковными церемониями ездо¬ку предписывалось сойти с велосипеда. То же самое он должен был сделать при виде лошади, пугающейся двухколесной машины. При этом ему вменялось в обя¬занность «по возможности скрыть его [велосипед] от испуганной лошади».
С извозчиками у велосипедистов с са¬мого начала сложились крайне враждеб¬ные отношения. Они упорно не призна¬вали «железных коней» и требовали, чтобы велосипедисты не занимали про¬езжей части, держались у бровки тро¬туара и объезжали их с правой сторо¬ны. Когда же городские власти согласи¬лись с этими требованиями, они стали поступать с велосипедистами совсем не по-джентльменски.
«За извозчиками,— жаловался кор¬респондент «Всемирной иллюстрации» (1895.— 14 окт.),— никто не следит, и потому они сплошь и рядом нарочно поворачивают лошадь перед носом вело¬сипедиста или прижимают его направо. И в том и в другом случае велосипеди¬сту угрожает серьезная опасность столк¬новения с вредом только для него [...] По справедливости следовало бы огра¬дить их [велосипедистов] со стороны, главным образом, извозчиков, для кото¬рых по отношению к велосипедистам ни¬какой закон не писан. Велосипедисту никто дороги не уступает, а он, напро¬тив, уступает,— и решительно всем, да¬же собакам». Киевские раввины допол¬нили общие правила запретом для евре¬ев ездить на велосипеде в субботу (Ки¬евлянин.— 1894.— № 119).
В 1891 г. открылось Общество вело¬сипедистов с собственным клубом при «Заведении искусственных минеральных вод» (за теперешней филармонией). (В Петербурге оно существовало с 1884 по 1887 г., затем «вследствии всеобщего равнодушия к нему» закрылось и возоб¬новило свою деятельность лишь в
1893 г.)
В киевском клубе была «обширная за¬ла, изящно декорированная, предназна¬ченная для езды членов клуба на вело¬сипедах (в зимнее время.— А. М.), за¬тем — гостиная, бильярдная и комната для игры в карты». (В том же году клуб перешел в дом Попова на Крещатике). Общество насчитывало 57 человек, председателем его был избран граф А. Ф. Плятер.
В 1892 г. в конце Бибиковского буль¬вара появился «циклодром» (велотрек), где стали проводиться «конкуренции» (состязания) киевских велосипедистов в «тихой» и «быстрой» езде (победитель первого состязания почти не двигался с места и проезжал самое маленькое рас¬стояние), езде с препятствиями и на спе¬циальных гоночных машинах. Наградами служили «золотые жетоны и серебряные вещи». Новый «циклодром» с трибуна¬ми на 500 зрителей был построен в 1912 г. на Фундуклеевской ул.
