- Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она - не будь
дура, и тяпни... Вздорный человек, ваше благородие!.......
- Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие
умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед
богом... А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе
сказано... Нынче все равны... У меня у самого брат в жандармах... ежели
хотите знать...
- Не рассуждать!
- Нет, это не генеральская... - глубокомысленно замечает городовой. - У
генерала таких нет. У него все больше лягавые...
- Ты это верно знаешь?
- Верно, ваше благородие...
- Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта - черт
знает что! Ни шерсти, ни вида... подлость одна только... И этакую собаку
держать?! Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве,
то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально - не
дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй... Нужно проучить!
Пора...
- А может быть, и генеральская... - думает вслух городовой. - На морде
у ней не написано... Намедни во дворе у него такую видели.
- Вестимо, генеральская! - говорит голос из толпы.
- Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром
подуло... Знобит... Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я
нашел и прислал... И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу... Она, может
быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то
долго ли испортить. Собака- нежная тварь... А ты, болван, опусти руку!
Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..
- Повар генеральский идет, его спросим... Эй, Прохор! Поди-ка, милый,
сюда! Погляди на собаку... Ваша?
- Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!
- И спрашивать тут долго нечего, - говорит Очумелов. - Она бродячая!