В детстве каждая пузатая мелочь нашего двора была счастливым обладателем чуда инженерной веломысли, носившего гордое название «Зайка». Зайчиков любили, лелеяли, и трепетно за ними ухаживали. При этом всячески старались задать им такую трёпку, после которой смог бы выжить далеко не каждый танк. Деньки беззаботного детства пролетали весело и непринуждённо, казалось, ничто и никто не сможет нарушить эту любовную идиллию детей и стальных зверьков…
Но в один осенний день велобоги видимо за что-то разгневались на этот сплоченный коллектив и подослали в наш дом высокопоставленного соседа. У нового жильца был одинаковой желторотости с нами отпрыск, а у того не менее новый велосипед. На боку его зловеще красовалась интригующая нерусская надпись «BANDIZIOL»...
В то светлое время любая мало-мальски полезная в детском хозяйстве вещь, сделанная за пределами только образовавшейся страны, именовалась нами «венгерской» и вызывала немалую зависть. Владелец оной изредка давал сокровище «на минуту подержать» и высокомерно расхаживал по двору с презрительной миной. Впрочем, иногда надоевшую хозяину диковинку удавалось выменять на другие «полезные сокровища» по курсу 1:10, при этом соотношение, сами понимаете, было явно не в пользу отечественного продукта. Но этот байк был явным перебором и проявлением откровенного неуважения к нам, чумазым дворовым старожилам. Особенно на фоне многострадальных боевых зайчиков — верных, безотказных, но всё же далёких от столь ослепительного заморского совершенства.
Чужак был оснащен кассетой с пятью звёздами (а о детских велах с передачами никто из нас тогда, разумеется, не слыхивал), выкрашен в экзотический цвет «кофейный металлик», и заметно превосходил зайчиков в плане габаритов и диаметра ободьев. Ну, да и чёрт бы с ним — все эти понты мы с натяжкой могли простить, но не багажник. Большой, красивый и удобный — на нём было идеально катать дворовых барышень, не обладавших собственными «колёсами». Все чувствовали себя униженными и растоптанными, а малолетний узурпатор с наглым видом Дон Жуана ежедневно отбивал женщин, законно принадлежавших другим.
Это был смачный тягучий плевок в наши юные лица, простить который не мог никто. Мы ненавидели нахала больше чем Монтекки Капулетти, а Палестина Израиль, и возмездие пришло довольно скоро. Месть была стремительной и беспощадной, как диарея после вокзального чебурека. Всем детским сообществом мы люто пинали несостоявшегося Казанову в крапиве, а искалеченный Бандизиол со свистом улетел за ограду.
В тот же день весь велоклуб стоял по углам с болью в седалищных мышцах, но с гордостью в сердцах и победными улыбками на лицах. Бабушки тем временем доставали из платочков остатки пенсии, сокрушённо скидываясь папе избиенного на моральный ущерб и ремонт детища итальянского велопрома.
С той поры много воды утекло, барышни выросли, и многих из них я бы не рискнул посадить на багажник своего велосипеда даже в том случае, если бы таковой имел место быть. Масса тела, знаете ли, штука упрямая и беспощадная, как мы в детстве…
).
